Игорь Жижикин: «Я давно уже не «плохой парень»

— Игорь, вы почти двадцать лет играете «плохих парней» и бандитов…

— Не понимаю, откуда взялось мнение, что я играю бандитов и плохих парней? У меня комедийных ролей миллион! Я сыграл полицейских — от капитана до генерал-лейтенанта, в американском мини-сериале «Политиканы» был министром иностранных дел. Кто-то сказал…

— Знаем кто! Стивен Спилберг, который назвал вас «лучшим плохим парнем». И ещё Квентин Тарантино, сказавший, глядя на вас: «Без работы точно не останешься — злодеи в Голливуде всегда нужны!»

— Верно, только «бандитских» у меня от силы пять-шесть ролей, остальные — полицейские, бизнесмены, военные.

— Из российских режиссеров кто вам ближе?

— Интересно работать с режиссером, который увидел в тебе то, чего не замечают другие. И это актуальная тема. Многие воспринимают меня как плохого парня и роли предлагают такие. А если находится режиссер, который увидел в тебе иную харизму и предлагает совсем другую роль — на сопротивление, — вот это круто. Я благодарен Марюсу Вайсбергу, у которого я снимаюсь практически во всех комедиях — «Любовь в большом городе», «Восемь лучших свиданий». С Сашей Реввой недавно была небольшая роль в «Бабушке легкого поведения». Мне нравится, что Марюс видит во мне другие черты, не только мужские, брутальные.

— Вас часто приглашают сняться в рекламе для мировых брендов. И если это авто, то Mercedes-Benz, если одежда, то Dunhill. Как думаете, почему в мире, где все больше стирается гендер, респектабельные бренды все же ставят на брутальность?

— Посмотрите на самых известных актеров Голливуда — Арнольд Шварценеггер, Джейсон Стэтхэм, Сильвестр Сталлоне и наших мощных ребят — Миша Пореченков и другие. Сила, уверенность, мощь притягивают — и точка. Это обычное человеческое качество. Но хорошо, когда сильный человек еще и порядочный.

 

Переломные моменты

— Стэтхэм, Шварценеггер, как и вы, пришли в киноиндустрию из спорта. Вы с детства занимались гимнастикой, верховой ездой, плаванием, фехтованием, футболом, много лет были цирковым гимнастом. Это помогает на съемочной площадке?

— Очень помогает. Но трюки без каскадера делал, когда был дураком. Потому что каскадер должен делать трюки, а актер — играть. Нельзя эти вещи

смешивать. Когда актер рвется в бой, режиссер должен сказать: «Слушай, я тебя не за этим нанял». Так мне сказал однажды Клинт Иствуд, когда я снимался у него в фильме «Кровавая работа». Я тогда хотел сам из окна выпрыгнуть, на что он ответил: «Может, у русских так принято, а я взял тебя, чтобы ты сыграл эту роль».

Хотя все навыки пригодились. Я умею ездить на лошади, фехтовать, стрелять. Конечно, я пользуюсь этим на съемочной площадке. В фильме «Вий 3D» много скачу на лошади. Там все казаки на лошадях! Но трюки, конечно, не делал, на лошади не кувыркался.

— А это решение — не делать трюки приняли уже после того, как Харрисон Форд сломал вам челюсть на репетиции сцены из «Королевства хрустального черепа»? Много у вас таких «профессиональных» травм?

— Достаточно много. Когда «Вий» снимали, опасно скатился под лошадь — подпруги были не закреплены. Пару лет назад снимался вместе с Джерардом Батлером в боевике «Хантер Киллер», неудачно упал на локоть. Основные драки исполняли профессиональные каскадеры, но и самому в кадре приходилось много драться.

— А если к этому прибавить цирковые переломы…

— В цирке я себе переломал руки и ноги. Переломаны оба колена, оба плеча, локти, шея, спина. Всего 9 операций. Я работал в воздушном полете, очень сложный номер, где даже при неправильном падении в сетку можно сломать позвоночник. Нужно все просчитывать и анализировать, так как цирк — это филигранная работа. Зато с этим номером объездил всю Европу и оказался в США.

 

Мюзикл — цирк — кино

— Расскажите, как стали артистом цирка Дю Солей.

— Я работал в Лас-Вегасе, в самом крупном мюзикле Америки — Jubilee («Юбилей»). В 1992 году в Вегас впервые приехал цирк Дю Солей. На представлении я пришел в восторг и… попросился в труппу.

В то время в цирке работал российский режиссер Павел Брюн. И так как у меня были навыки воздушного полета из советского цирка, пригласили в номер.

— Цирк Дю Солей — тот же Голливуд, только в другом жанре, для большинства недостижимая вершина в карьере. В вашей жизни было и то, и другое. Скажите, чему научил вас американский кино- и шоубизнес?

— Скрупулезно готовиться к роли, быть профессионалом. Не думать, что все знаешь, постоянно учиться и не задирать нос. Что, к сожалению, иногда вижу у наших молодых актеров. В паре сериалов снялся, а уже на кобыле не подъедешь.

— К какой роли сложнее всего готовиться?

— К каждой, даже самой маленькой, — вкладываешься, полностью отдаешься. Трудная подготовка — там, где предстоит фехтовать, бегать, скакать верхом — это довольно тяжело. Недавно вернулся из Архыза, снимался в одной картине. Роль небольшая, но работали на высоте 3,5 тысячи метров над уровнем моря, дышать тяжело. Сложнее работы у меня еще не было!

 

Человек мира

— Есть ли различия между русскими и американскими актерами — в их открытости? С кем легче подружиться?

— Нет никакой разницы. И с русским, и с американским коллегой подружишься, только если работаешь вместе достаточное количество времени. Двух-трех съемочных дней мало. А если у тебя большая роль и это длинный проект, точно подружишься со всеми.

— С кем из голливудских звезд поддерживаете отношения?

— Ни с кем специально не поддерживаю. Когда вижу, со всеми здороваюсь, обнимаюсь, целуюсь. Шайа ЛаБаф заходил в гости, когда я был у себя дома в Лос-Анджелесе последний раз. Да и некогда. Снимаюсь в разных странах — в России, Молдавии, Чехии, Франции, в Литву летал. Где встречаю друзей, там и поддерживаю отношения.

— От акцента избавились?

— До сих пор нет. Свел к минимуму. Жалею, что специально этим не занимался. Молодым актерам советую избавляться от акцента, если хотите добиться успеха в Голливуде.

— У вас есть фирменный взгляд, от которого коленки задрожат даже у героя Прилучного из «Мажора». Используете амплуа в воспитательных целях?

— Ни в каких воспитательных целях не использую. Но дети меня любят. Особенно после фильма «Мажор»: подбегают, пытаются сфотографироваться. Это приятно.

— Кино — это работа. А что для вас отдых?

— Спортзал. Или съездить с сестрой на дачу.

— Самое лучшее место на земле?

— Там, где тебе хорошо. Сейчас мне хорошо в Москве. Я человек работы:есть работа — я счастлив. Но замечал: в Лос-Анджелесе всегда скучаю по Москве, а в Москве — по Лос-Анджелесу.

— На экране вы либо в дорогом пиджаке, либо в военной форме. А в супермаркете в чем вас можно встретить?

— В трусах и в пожарной каске! Я ненавижу костюмы. Джинсы, майки, шлепанцы, кеды — это мое.

 

«Индиана Джонс»: 13 лет спустя

— Фильм «Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа» вышел на экран 13 лет назад. Но глядя на вас и Харрисона Форда, кажется, что это было вчера. Какой эликсир молодости вы нашли на Гавайях и чем запомнилось время съемок?

— Никакого эликсира! Хотя… Мы жили в одной гостинице. Харрисон иногда звонил и спрашивал: «Что вечером делаешь? У меня хорошая дорогая текила есть, спускайся».

Я все помню, каждый день. Как можно забыть общение с прекрасной Кейт Бланшетт, Харрисоном Фордом, Рейем Уинстоном, работу со Спилбергом?! На Гавайях у него дом на острове с белоснежным песком. Он нас пригласил к себе, представил семье. Стивен Спилберг коллекционирует оружие — постреляли из разных видов. Каждый день ты кайфуешь, наслаждаешься. Мы три месяца снимали на островах и все выходные проводили вместе. Так же как с

Анджелиной Джоли и Джонни Деппом во время съемок «Туриста» в Венеции — проводили много времени вне площадки.

— В России такое возможно?

— Возможно! Это у нас называется «шапка» — последний день съемок. Самое счастливое время, когда все собираются вместе, отдыхают, обнимаются, празднуют.

— Игорь, над чем сейчас работаете?

— Снимаюсь в четырех картинах, репетирую в трех театральных

антрепризах. Работы много. Только так можно сохранить себя — нагружая творчеством.